courage.
Название: 'С возвращением'.
Автор: S is for Sayonara
Бета: сам себе бета
Пейринг: Незуми\Шион
Дисклеймер: мне Незуми, пожалуйста, хотя бы поиграться
Рейтинг: PG-13
Размер: 1723 слова вместе с текстом песни
Жанр: POV, ангст
От автора: настоятельно рекомендую во время чтения слушать вот эту песню:
Ах да, посвящаю этот текст my lovely Allexis N. 
Прошло почти полгода с тех пор, как мы с тобой уничтожили барьер между Шестой Зоной и Западным районом. Последний раз мы виделись именно тогда, на том склоне, откуда было видно все: разрушенную стену, разрушенную тюрьму, Лунную Слезу (тоже в несколько побитом состоянии) - с одной стороны, обломки домов и овощных палаток, тонны кирпичей, раздробленных в крошку, едва виднеющиеся верхушки входов в подвалы – с другой. Эти два полюса объединяло лишь две вещи – полная разруха и множество трупов, лежащих в собственной крови.
Мы дошли с тобой до невидимой границы этих двух разбитых миров, которые, как я считал, никогда не смогли бы смешаться. Это все ты со своим третьим вариантом, который, как ни странно, сработал. Ты что-то говорил по дороге, но я слышал лишь отдельные фразы, что-то типа ‘все будет хорошо’, ‘я так рад’, ‘здорово, что все получилось’. Все эти фразы казались мне такими нелепыми, детскими, чересчур наивными и оптимистичными. Таков был ты. Но не я. Я привык жить, нет, даже не так – выживать, в вечном бегстве, настороженности. Моей целью было уничтожение, а твоей..? Что было твоей целью? Ты хотел спасти своих друзей, маму, эту девчонку Софи. Ты – чрезвычайно добрый человек, готовый в любой момент броситься на помощь дорогим (да и незнакомым) людям, не думая о себе. Альтруизм высшей степени. Такой непривычный, непонятный мне. В Западном районе все привыкли бороться только за себя. Любой мог запросто убить того, кто ему не нравится, выкрасть у него все деньги или что-нибудь из одежды, и безнаказанно смыться. Любой мог смошенничать, любой мог перекрикиваться с кем-нибудь ругательствами через всю улицу, любой мог делать все, что его черной душе захочется, и никто бы не посмел ничего сказать в упрек. А ты был белым пятном среди этих грязных, мерзких, агрессивных ублюдков. По внешности ты, конечно, тоже отличался, именно поэтому притягивал к себе всяких ненормальных, типа воришек с перочинными ножами или проституток. Для меня твоя бесконечная доброта, отзывчивость и готовность помочь, спасти и защитить всех вокруг были странными, потому что мне некого было защищать, ну, кроме своей собственной шкуры.
Но вот появился ты. И во мне.. Будто бы что-то проснулось. Ты появился так внезапно, точнее, не совсем ты, а твой крик. В тот день, ты помнишь, был жуткий ураган, ливень неприятно хлестал по лицу, за этой пеленой дождевых капель не было видно даже собственных ног. Боль в простреленной руке лишала последних остатков сознания, казалось, что еще чуть-чуть – и вот он, мой конец. И тут ты – такой смешной, кому еще придет в голову выйти на балкон в такую погоду и орать во всю глотку? Этот твой довольно странный поступок пробил мутную пленку вокруг меня. Твой крик стал для меня спасительным, а я стал обязан тебе жизнью. Последующие четыре года я жил с мыслью об этом, выжидал подходящего момента, когда тебе понадобится моя помощь. Я отдал долг, когда власти пытались увезти тебя. И я до сих пор не совсем понял, как так вышло, но ты остался жить со мной.
Прошло совсем немного времени, как мы уже привыкли друг к другу. Мы вместе читали и сидели на холме, с которого было видно ту самую стену, которая не давала тебе смешать краски двух разных миров. Я учил тебя танцевать – спустя месяц ты делал это уже лучше меня. Мы проводили бессонные ночи за книгами и тетрадями, пытаясь понять, как же осуществить наши планы, которые позже слились в один большой.
I tried to walk together
But the night was growing dark,
Thought you were beside me
But I reached and you were gone.
Sometimes I hear you calling
From some lost and distant shore.
I hear you crying softly before the way it was before.
А сейчас все то, к чему мы стремились, достигнуто и отправлено в архив прошлого. Я каждый вечер прихожу домой, по привычке говорю ‘Ага’ на твое обыкновенное ‘С возвращением’, но потом понимаю, что твой голос звучит лишь в моей голове. Затем приходит осознание того, что ужина нет, потому что никто его, собственно, не готовил. Живот урчит, протестуя, я с трудом запихиваю в себя кусок черствого хлеба и ложусь спать, не в настроении читать или наблюдать за тем, как солнце вновь исчезает за горизонтом. Я не понимал, почему нахожусь в таком состоянии. Точнее, не хотел понимать. Я смотрел на кресло, в котором ты так любил сидеть по ночам с книгой или альбомом, где вырисовывал какие-то немыслимые узоры. Я не знал, что творилось в твоей голове, да и не хотел знать, ведь мы договорились не привязываться друг к другу.
С каждым днем после твоего ухода становилось все тяжелее. Мне все чаще слышался твой голос, твой смех и тихие всхлипы, которые срывались с твоих губ, когда я в очередной раз ударял тебя. Однажды все это так меня достало, что я разгромил всю комнату. И сидя на полу, среди разбросанных книг, разбитых ламп, обрывков одежды и скомканных листов, я смотрел на стены, заляпанные моей кровью, которая, к тому же, капала с костяшек на пол и сапоги. В горле встал ком из колючей проволоки и какой-то обиды.
Взгляд упал на пианино. Я встал с пола и, обходя острые осколки стекла и разломанные части мебели, подошел к нему и осторожно поднял крышку. Пальцы легко коснулись пожелтевших клавиш, в воздухе раздались несколько фальшивых нот. Расстроено. Потому что никто уже полгода никто этим не занимается. Я умею лишь играть, но не настраивать, а ты наоборот. А теперь тебя нет. Пианино издает жалобные скрипы, кажется, одна из клавиш и вовсе не реагирует на нажатия. Но я продолжаю играть какую-то незнакомую даже мне самому мелодию. За окном воет ветер, будто подпевая музыке. Все это угнетает меня, я сильнее хмурю брови.
Казалось бы, все стало, как прежде, еще до тебя. Большую часть дня, когда я нахожусь где-то вне дома, мое лицо не выражает ничего, ни единой эмоции, потому что нет ни единого повода для того, чтобы дрогнула хоть одна мышца. Но когда я переступаю порог комнаты.. Все в ней напоминает о тебе. В сознании всплывают картинки и слова. Это похоже на наркотическое опьянение – слуховые, зрительные, тактильные галлюцинации, помутнение разума, ощущение, будто ты зависший компьютер – все это вместе. Затем я очухиваюсь от воспоминаний и кричу, бью стены, острые углы шкафов, крушу и без того поломанную мебель. Мне наплевать на то, что ранки на руках раскрываются, стоит только их легонько задеть. Мне слишком больно, чтобы почувствовать саму боль.
You took it with you when you left
These scars are just a trace.
Now it wonders lost and wounded
This heart that I misplaced.
То, что проснулось во мне с твоим появлением, и ушло вместе с тобой. Я никогда не верил в судьбу, карму, магию, политику, реинкарнацию, чудеса – особенно в чудеса. Но ты подарил мне чудо. Нет, действительно. Наша жизнь, какой бы отвратительной и ужасной она не казалась со стороны, была совсем неплохой. Каждый день мог стать последним, потому что опасности поджидали со всех сторон, а особенно в тот день, ведь мы рисковали всем ради одного дела. Любой неправильный шаг – и все бы полетело к чертям. Когда мы выбрались из всего этого дерьма, когда мы дошли до того холма, когда ты что-то увлеченно говорил, но я не слушал, когда мы поцеловались, как оказалось, напрощание.. Это чудо – такое тонкое, хрупкое, легкое – будто упало на камни и разбилось с громким звоном. Ты дал мне то, чего я никогда не знал и не надеялся узнать – чувства. Чувства, которые разрастались с каждым днем, но которые я давил в себе, потому что мы же пообещали..
Ты ушел, оставив раны. Я метался, как в агонии, от того разрывающего мое сердце на куски огня. Теперь, на месте этих ожогов и ранок остались шрамы, которые время от времени вскрываются и будто истекают кислотой.
Where are you now?
Are you lost?
Will I find you again?
Интересно, как ты там? Где ты вообще? У меня нет ни малейшего понятия о твоем местонахождении, потому что я мало чего о тебе знал, ведь я не спрашивал, а сам ты не рассказывал. Мне казалось, что так будет правильно, что так мы не сможем притереться друг к другу. Да и своих шпионских, как ты их называл, крыс я уже давно не использую.
Are you alone?
Are you afraid?
Are you searching for me?
Увидимся ли мы с тобой еще хоть раз? Ты, должно быть, не ищешь меня, потому что тогда, когда мы пытались выбраться из крошащейся на глазах тюрьмы, я сказал тебе что-то колкое, на что ты очень разозлился. Или расстроился. Или и то, идругое, ведь я не знаю тебя, чтобы утверждать точно.
Why did you go? I had to stay
Now I'm reaching for you.
Will you wait? Will you wait?
Will I see you again?
Почему ты ушел? Почему оставил меня здесь одного? Ты как-то спросил, не одиноко ли мне одному живется, я резко ответил ‘Нет’ и ушел. У нас часто возникали подобные ситуации, иногда дело доходило до драки. Я не любил лишние вопросы, потому что не хотел раскрываться кому-то. А теперь мы потеряли все ниточки, по которым можно было бы найти друг друга.
Прошло почти полгода с тех пор, как я разучился улыбаться. Каждый раз, когда я чувствую чье-то присутствие в комнате, где-то в уголке души загорается маленькая свеча надежды, что вдруг это ты решил прийти, проведать меня, приготовить свой фирменный суп, рассказать как дела, станцевать в свете закатного солнца, а потом плюхнуться на диван, тяжело дыша, и остаться здесь навсегда..
Я закончил играть и прикрыл крышку пианино. Слышу за спиной шорох, но уже не реагирую, потому что привык, что мои иллюзии не отпускают меня, особенно в моменты, когда сердце сковывает неземной болью.
‘Оно же расстроено’.
‘Я знаю’ – отвечаю тихо, чтобы как можно дольше удержать звук твоего голоса в своем сознании. Как бы ни было больно его слышать, я всегда рад ему.
‘Ты совсем ничего не ешь? Похудел так, кажется, что еще и ростом ниже стал. Теперь я, возможно, выше тебя!’ – и тихий смешок в конце. Я слышу, как ты улыбаешься.
‘Эй, следи за..’ – я прерываюсь. Потому что понимаю, что это не воспоминание, ведь об этом мы никогда не говорили. Глаза распахиваются, я судорожно пытаюсь осознать, что происходит, и все же решаюсь обернуться.
В дверях стоишь ты, в своем выцветше-красном пальто на пуговицах, руки в карманах, шея, как всегда, открыта, а волосы отросли почти до плеч и загибаются на концах. Я моргаю, пытаясь прогнать иллюзию, но ты по-прежнему стоишь и улыбаешься. Я медленно встаю, подхожу к тебе и кладу руку на твою щеку. Теплая. Сверху ложится твоя рука, ты переплетаешь наши пальцы. Я, сам того не замечая, растягиваю губы в улыбке.
‘С возвращением’ – шепчу на ухо и обнимаю так крепко, насколько это возможно. А то вдруг ты снова уйдешь.
-
-
25.10.2011 в 00:45написала в личку.
-
-
25.10.2011 в 00:47